«Все мы вышли из гоголевской шинели», — сказал французский критик Эжен Вогюэ в 1885 году. Время идет, но эта фраза не теряет своей актуальности. Неудивительно, что культовая повесть Николая Васильевича Гоголя то и дело становится объектом переосмысления для театралов всех поколений. Проблему маленького человека в большом мире решила поднять в своей трактовке «Шинели» известная сургутская актриса и режиссер Сургутского музыкально-драматического театра Юлия Уткина: премьера ее спектакля состоится 30 и 31 марта.
Корреспонденты siapress.ruпобывали на репетиции постановки. Можем заверить: зрителей ждет действительно оригинальное прочтение Гоголя, в чем-то напоминающее психологический триллер! Во время личной беседы Юлия Уткина рассказала, как экспериментировать с классикой, чтобы расшевелить воображение зрителя; почему она не следит за вручениями «Оскара»; каково быть актрисой и режиссером одновременно и почему ей не хочется уезжать из Сургута.
— Юля, как я понимаю, «Шинель» — это третий спектакль, где вы выступаете в качестве режиссера? В 2015 году вы получили специальную стипендию на создание постановки. Почему было выбрано именно это произведение?
— Да, все верно. Как и мой первый спектакль «Иди, куда влечет тебя свободный ум», он вырос из студенческой работы. В студенческую пору — это был 2006 год — у нас было задание по Гоголю. Все должны были взять отрывок из повести «Шинель» и пофантазировать на эту тему. Мы ставили разные кусочки, и мне пришла в голову идея, что главный герой повести должен…рисовать шинель прямо на себе! И я сделала отрывочек буквально минут на 10-15. Он вышел очень атмосферным. Получилась этакая психологическая драма! Этот отрывок очень сильно отпечатался у меня в памяти, а где-то в подкорке осталась мысль, что можно было бы развить все это в целый спектакль. Но я о таком тогда даже и не мечтала! Позже руководство сообщило, что есть специальная стипендия Союза театральных деятелей для молодых режиссеров, и предложили мне что-то сделать… И вот тут-то у меня в памяти всплыл Гоголь с этим произведением.
— Сколько в итоге будет длиться полноценный спектакль?
— Я думаю, что примерно один час сорок минут. Сейчас у нас идет самый сложный этап работы, когда мы буквально собираем спектакль по кусочкам.
— У вас оригинальные декорации, судя по репетиции, на которой мы сейчас побывали. Они у вас уже были, и вы их приспособили под новый спектакль (как иногда делают в театрах), или специально создавались для «Шинели»?
— Да, специально создавались. Была проведена работа с московским художником-сценографом Дмитрием Дробышевым. Наш театр уже не в первый раз работает с ним. Перед этим спектаклем мы непосредственно встречались и обговаривали идеи. Затем он делал эскизы, а после мы вместе выбирали подходящий вариант.
— В некоторых столичных постановках использованы декорации, имитирующие старинный Петербург. И в ход идет довольно помпезный реквизит в конечном счете. Вы же решили пойти более экспериментальным путем?
— Да! Просто мне хочется все-таки, чтобы в этом спектакле главными героями были люди, актеры. Все остальное должно играть только какую-то вспомогательную роль. Мне не хотелось делать акцент на масштабных декорациях, когда панно с видами Петербурга сменяют друг друга и так далее… Здесь немного другое. Мне, как режиссеру, интересно максимально проявить два главных инструмента актера — голос и пластику. Если вы заметили, у нас есть акцент на пластике в спектакле. Мне хочется сделать так, чтобы все показанное смотрелось не танцем, а именно пластическим выражением Гоголя.
Я вот читаю Николая Васильевича и понимаю, что иную сцену у него ну невозможно просто словами передать! Я ее настолько чувствую и вижу, что становится ясно: только за счет пластики и музыки можно выразить то, что мне бы хотелось.
— Есть какие-то у вас, может быть, «шинельные» ориентиры? Какой-то эталон? Все же это произведение довольно часто ставят разные театры.
— Нет. Но сам автор безумно интересен! Гоголь для режиссера — безграничная фантазия. Когда читаешь его произведения, то столько вопросов задаешь сам себе… Интересно отвечать на них, воплощать что-то. Мне хочется, чтобы это была не классическая постановка. Текст автора настолько гениален, что нет смысла его непосредственно иллюстрировать. Когда читаешь произведение между строк Гоголя — тогда открывается бездна! Ее хочется воплотить на сцене и тем самым показать зрителю свой внутренний мир.
— То есть у вас текст выступает в роли некой канвы, сквозь которую вы ведете собственное повествование?
— Да, текст весь авторский. Наших слов там нет, но ложится все именно на конкретное видение, которое я не могу пока раскрыть, потому что там вся соль и финал. Может, вы видели, что у нас на афише написано «бедная история с фантастическим окончанием»? Так вот, нами взят текст автора — а вот что имеется в виду под этим текстом? Мы и пытаемся это показать. Могу лишь намекнуть: когда я прочитала это произведение, то мне ужасно не хотелось убивать Акакия Акакиевича.
— Забавно, что когда читаешь произведение в школе, то ощущения совсем не те, что потом, когда перечитываешь его в зрелом возрасте. Повзрослев, отчетливо понимаешь идею о маленьком человеке, о ненужности. И даже не о бюрократических чиновниках речь — каждый может это почувствовать.
— Театр — это парадокс. Все гениальное вообще парадоксально. Мне хочется постараться удержать это отношение к Акакию Акакиевичу, как это удавалось Гоголю — когда одновременно идет и жалость, и презрение, мол, сам виноват. Это же парадоксально, когда хочется человека любить и ненавидеть одновременно!
— Что бы вам хотелось донести в конечном итоге своей интерпретацией «Шинели»?
Очень сложно сформулировать ответ на этот вопрос в одной адекватной мысли. Я попробую сказать так: допустим, у человека есть мечта или что-то самое дорогое, но что происходит с ним, когда он это теряет? В этом самая суть. Способен ли человек найти свою ошибку? Мы же прокручиваем в своей голове мысли, прошлые поступки, поведение и пытаемся ответить на вопрос, почему так получилось. И если мы находим причину, то можем в жизни многое исправить и пойти по правильному пути. А есть люди, которые неспособны видеть причину — и тогда случается беда.
— Вы в качестве актрисы задействованы во многих постановках. С некоторых пор вы еще и режиссер. Как совмещаете это? В какую стезю клонит больше?
— Конечно, есть предпочтение. Я — актриса! Это мой основной путь. Путь режиссера тернист и сложен. Мне сейчас действительно очень трудно. Я сижу на этом стуле и буквально сдерживаю себя, чтобы не выскочить на сцену и не показать, как надо делать. Очень хочется все именно в своем теле и своим голосом пережить, передать! А нужен все-таки взгляд со стороны. Надо уметь объяснить актеру, что тебе нужно, какие ты ставишь задачи, чтобы он понял.
— Наверное, очень пригождается актерский опыт. Когда побывал в обеих ипостасях, так сказать…
— Конечно! Кто-то говорит, что не нужно на актерском курсе знать, что такое режиссура, изучать ее, туда влезать — а я считаю, что надо. Это должна быть не какая-то крайняя степень, разумеется, но какие-то основы могут пригодиться актеру даже для выстраивания своей роли.
— Да, есть интересные прецеденты, когда актеры становились режиссерами и в этом амплуа получали не меньше признания. У Бена Аффлека такой опыт есть, например. Кстати, недавно проходило вручение «Оскара». Вы следите за этими событиями?
— Нет… Мне не то чтобы неинтересно, а просто времени катастрофически не хватает! Очень плотный график репертуарных спектаклей. Я не знаю, что такое телевизор. Но буду рада, если вы расскажете про это событие (смеется).
— Что ж, если совсем коротко, то «Форму воды» Гильермо дель Торо признали лучшим фильмом. Кто-то был восхищен, а кто-то негодовал. Скажите, а есть у вас любимые кинорежиссеры? Или вы все же предпочитаете театр?
— Театр, да. Меня вот спрашивают постоянно: «А почему ты не уехала в Москву?» Потому что я очень сильно люблю театр! Кино — это совсем другое. Не скажу, что в нем проще. Нет, конечно. Театр, он живой, его ничем не заменить! Я просто кайфую, имея возможность выходить на сцену. Один и тот же спектакль никогда не бывает одинаковым! Ты выходишь с разным настроением и твои партнеры тоже. Это очень интересно.
— Кого бы хотели сыграть?
— Всё и всех! На телевидении часто мне часто задают этот вопрос. За 13 лет у меня накопился большой список ролей — более 38. Очень много разноплановых персонажей. До недавнего времени я смело могла говорить, что хотела бы сыграть мужчину. Теперь у меня их в арсенале целых два! В «Женитьбе» и в сказке «Царевна –лягушка». Тут я оторвалась по полной программе. Мне повезло! В этом театре у меня есть мужские роли, есть роль Бабы-яги и, например, Золушки — абсолютно противоположные.
— Юля, за что возьметесь после премьеры? Есть идеи уже?
— Сложно сказать. Наверное, хотелось бы попробовать что-нибудь из поэзии.
— Да, у вашего театра был хороший опыт с Серебряным веком, например…
— Да, и еще был поэтический спектакль по Суханову. Но хочется теперь сделать что–то такое…
— Экспериментальное?
— Да! Я люблю классику, но хочется как-то шевелить воображение зрителя!
Справка: Юлия Уткина работает в Сургутском музыкально-драматическом театре с 2005 года. Окончила Челябинскую государственную академию культуры и искусства по специальности «Актер драматического театра и кино». Является членом Союза театральных деятелей РФ. Режиссер спектаклей: «Иди, куда влечёт тебя свободный ум» (по поэме А.С. Пушкина «Анжело»); «Двенадцать месяцев» (по мотивам сказки С.Маршака «Двенадцать месяцев»); «Шинель» (по одноименной повести Н.В. Гоголя). Награждена дипломом в номинации «Конкурса молодой режиссер» (II Международный Фестиваль современного искусства, Ханты-Мансийск, 2010 год / спектакль «Иди, куда влечет тебя свободный ум»).
© 2015-2024, «Первоисточник». Все права защищены | Политика конфиденциальности | Правила пользования сайтом | XML
При копировании материалов прямая открытая для поисковых систем гиперссылка на сайт обязательна. * Контакты
| X |
1tvv.ru