Сургут в жизни каждого приезжего начинался примерно одинаково: газетные и журнальные статьи о нефтегазовом феномене, рассказы — взахлеб — уже уехавших незнамо куда, в тайгу и болота, друзей или родственников.
«Представляешь, нефть бьет фонтанами, рыбы в реках — хоть ковшом вычерпывай, закаты — в полнеба. Знаешь, какой это город — Сургут?! Народу едет — силища! Через несколько лет там третье Баку будет, вот посмотришь!»
Вот третье Баку, по всей вероятности, и смутило Григория Кукуевицкого, сорвало с благополучного, казалось бы, места работы и жизни, где уже поднимался он вверх по ступенькам профессиональной карьеры: не кем-нибудь, а начальником отдела института «Главнефтепроект» уже был в ту пору молодой бакинец, постепенно забывавший свой южный город. Тем более что и друзья-однокашники со временем разлетелись кто куда: одни выросли до объединения «Татнефть», другие — аж до столичного министерства, третьи — уезжали «за туманом и за запахом тайги» в Западную Сибирь, на север Тюменщины.
Кукуевицкий выбрал Тюменский Север — или Север выбрал его?! В 1966-м трудно было еще угадать в развороченном крутыми переменами провинциальном Сургуте будущую нефтяную столицу Среднего Приобья.
…В нефтепромысловом управлении «Сургутнефть» Григорий Кукуевицкий нашел атмосферу кипучей деятельности и нетерпеливого, истового ожидания все новых и новых открытий большой нефти. Это было совсем не похоже на Татарию с ее устоявшимся производственным ритмом.
В тот первый сургутский период (а будет еще и второй) Григорий Михайлович успел многое. Он возглавил отдел капитального строительства, основной задачей которого было обустройство нефтегазовых месторождений, которые «пачками» открывали геологи. Надо было прокладывать дороги, строить промыслы, нефтепроводы, товарные парки — и не забывать при этом о жилье и соцкультбыте.
В те времена нефтяники из разных регионов прекрасно знали друг друга: встречались на многочисленных отраслевых совещаниях, министерских коллегиях, партхозактивах, выручая в трудных экстремальных ситуациях (а их было ох как немало!), ревностно наблюдая за ростом и успехами соседей, примечая и сманивая молодых и перспективных.
Кукуевицкого пригласили на работу в Нижневартовск, сначала в НГДУ «Мегионнефть», а затем главным инженером дирекции строящихся трубопроводов Западной и Северо-Западной Сибири.
Кто знает, может, и не состоялся бы второй сургутский период его жизни, если б по инициативе тогдашнего нефтяного министра Николая Мальцева не началось реформирование отрасли — превращение раздутых от непомерных объемов НГДУ в стройные вертикали производственных объединений.
«Я пригласил на работу в Сургунефтегаз единственного иногороднего, который в то время работал в Нижневартовске, — Григория Михайловича Кукуевицкого, — рассказывал Николай Петрович Захарченко. — Отличный строитель-нефтяник, грамотный руководитель, к тому же в недавнем прошлом сургутянин, еще не растерявший нити, связанные с этим городом. Он влился в нашу команду так, словно никогда не уезжал. И когда кто-то из министерства попробовал наехать на меня: вот, мол, Захарченко только своих на работу пригласил, я сказал: а Кукуевицкий?! Прекрасно зная, что Григорий Михайлович был и остался сургутянином. Кратно возросли объемы: и бурения, и добычи, а они без строительной составляющей не могли быть реализованы…»
На плечах Кукуевицкого громоздилась невероятная глыба дел, вопросов, проблем, забот, а он, казалось, и не замечал ее, нес легко и просто — на взгляд постороннего.
Между тем уже случился первый инфаркт. Григорий Михайлович отдыхал в Сочи, где стояла необычная для октября жара. Сердце остановилось, когда он вышел за газетой. Друзья до сих пор убеждены, что если б не Сочи, не жара…
Шел 1994 год. Сургут потерял одного из самых достойных своих сыновей. Проститься с Григорием Михайловичем пришли сотни и сотни людей. В эти дни заканчивалось строительство второй музыкальной школы, которую сооружал Кукуевицкий, и теперь она носит его имя.