11 мая исполнилось бы 90 лет выпускнику Сургутской средней школы, доктору биологических наук, автору многих научных статей и открытий, художнику Юрию Ефимовичу Коневу. Один из выведенных им антибиотиков назван «Сургумицин» в честь города Сургута.
Юрий Конев – доктор биологических наук, профессор, член-корреспондент Петровской академии наук и искусств
Родился Юрий в селе Конёво Самаровского района.
Дети в больших сибирских семьях в сельской местности воспитывались на лоне природы. Старшие присматривали за младшими, но не всегда – им тоже хотелось поиграть.
Юра был четвертым, самым младшим ребенком в семье. За ним присматривали две старшие сестры – Ия и Люся. Но раз две – значит, никто.
Ему не повезло сразу же в день рождения в Конёво. Четырехлетняя сестренка, узнав, что у нее появился братик, полезла на русскую печку, где обсыхал завернутый в пеленки младенец. Не заметив малыша среди тряпок, она прижала его коленом к кирпичам так, что ребра прижались к позвоночнику, а выжатый воздух издал писк.
Однажды большой компанией ребятишки играли в разбойников, бегая вокруг дома и прячась за чаны. Трехлетнего любознательного Юру интересовал другой вопрос: что же там может быть, в этих огромных чанах? Он поставил длинное полено с сучками к чану, вскарабкался наверх и заглянул внутрь чана, не зная еще, что «голова тяжелее ног» (как поется в студенческой песне) – свалился в мутную пучину чана. На этом бы и закончились Юркины исследования. Но как говорили древние, кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Кто-то из играющих заметил, как «мелькнули» ноги ребенка, и поднял тревогу. Мальчишку быстро вытащили из чана, но он успел нахлебаться застоявшейся воды, и на всю жизнь запомнил ее запах и вкус. Первый его исследовательский блин был пахучим, второй – страдальческим.
Через год семья Коневых из коммунальной квартиры переехала в центр города в отдельную квартиру старого дома. Исследуя новое помещение, любопытный Юрка увидел на стене старых «жильцов» — тараканов. Появилась мгновенная мысль: поймать эту живность, убегающую к потолку. Мигом сообразил, как это сделать: поставил на сундук стул, взобрался на него и потянулся за тараканом, убегающим в сторону. Не удержав равновесия, грохнулся вниз, ударившись спиной об угол кованого сундука. На крик и плач ребенка прибежала мама, и, узнав в чем дело, стала успокаивать и растирать ушибленное место. Когда испуг и боль прошли, все встало на свои места, как при обычных детских травмах, Юра успокоился. Но через несколько месяцев Харитина Григорьевна заметила, что сыну стало трудно бегать. Он чаще сидел, опираясь руками о сиденье. Заметив неладное, повела к врачу.Тогда, в 1933 году лучшим врачом в Остяко-Вогульске был молодой врач Владимир Петрович Пантеровский. Он поставил диагноз, и Юра впервые услышал странное название: Палочка Коха (микробактерия, возбудитель туберкулеза, названа так по имени ученого, открывшего ее). Пантеровский выписал направление на лечение в Свердловск. (Судьба свела этого врача с семьей Коневых трижды: в 1944 году он даст Юрию такое же направление, но уже в Сургуте, а в 1949 году поставит роковой диагноз его матери).
— Лечение в детском туберкулезном санатории города Свердловска заключалось, в основном, в поддержании покоя пораженного бактериями позвоночника или конечностей, а также в закаливании организма на свежем воздухе. Нас вывозили вместе с кроватью после обеда на веранду, где мы проводили весь «мертвый час» в любую погоду. В зимнее время нас накрывали тяжелыми одеялами.
Обездвижение больного участка, в частности, позвоночника, осуществлялось наложением гипса на спину. После его затвердения и высыхания получалась кроватка – точная копия спины. Тело фиксировалось с помощью матерчатого лифчика с 4 длинными ремнями. Их привязывали в 4-х углах под кроватью так, чтобы ребенок не мог их достать и развязать. Это состояние было тяжелым наказанием для меня. Я в детстве не мог минуты посидеть спокойно, а тут надо было лежать часами дни, недели, месяцы и целый год! Вспоминая свое состояние того времени, я считаю каждый год своих детских мук за 10 лет каторги взрослого…, — напишет позже в своих воспоминаниях Юрий Ефимович.
Кроме телесных страданий были и душевные. Мальчики, особенно младшие, хотели бы поделиться с Юрой теми гостинцами, которые приносили им родные. Но кровати были расставлены так, что дети не могли дотянуться друг до друга руками и передавать игрушки и сладости. Это делалось для того, чтобы не переносить инфекцию друг другу. Но как потом оказалось, микробы не нуждались в таком транспорте, они хорошо переносились с пылью в воздухе.
Иногороднему Юре Коневу никто ничего не приносил, и это натолкнуло его на мысль, что ноги длиннее рук, и общение можно осуществлять и с помощью ног, пальцы которых у детей достаточно подвижны.
Это было его первое изобретение, но он не получил за него вознаграждения. Бессердечные няни заметили хитроумный способ передачи, и, смеясь, поставили кровать маленького Кулибина в дальний угол.
Из воспоминаний Юрия Конева: «Особенно мне было тяжело во время выходных, впускных дней, когда к детям приходили родители или родственники, приносили что-нибудь, разговаривали, ласкали своих чад. Я горячо любил свою маму, и мне были непонятны объяснения медсестер и врачей, я не знал еще смысл слов «километры», «тысячи». Я думал, что меня все бросили и беззвучно рыдал, отвернувшись к стене в своем углу.
Несмышленыш! Тогда я был маленьким эгоистичным существом, ничего о жизни не знающим, живущим, в основном, инстинктами. Сейчас я, взрослый, думаю не о себе, не о своих детских страданиях, а о том, каково было матери, которая каждый час знала, что там, за тридевять земель, лежит беззащитное ее дитя! Мой плач эхом доносился до нее, и она тихо угасала. Мы, ее трое сыновей, намного укоротили ее жизнь. Каждый раз, когда я вспоминаю о своей матери, у меня увлажняются глаза…»
Осенью, в один из впускных дней кто-то из посетителей все-таки занес в палаты дополнительную инфекцию – дифтерию. Заболели несколько детей, в том числе, конечно и Юра, ослабленный и похудевший. Заболевших детей поместили в изолятор при санатории, а Юру, как «бесхозного», неопекаемого, увезли в городскую инфекционную больницу. Там он подцепил еще и скарлатину. Три болезни сразу на одного малыша! Болезни прогрессировали. Койку Юры переставили в отдельную палату, чтобы не пугал своими хрипами других больных, и предоставили Всевышнему решать его судьбу.
Из воспоминаний Юрия Конева: «В полудреме я видел сон, как будто я падаю в черную бездну, в центре которой виднеется свет. У меня захватывало дыхание, как при спуске на санках с крутой горы. Но небу было угодно не допустить меня до дна. Возможно, я еще недостаточно был испытан соблазнами на нашей грешной земле…»
Какой-то молодой медик, возможно студент-практикант, поставил безнадеге трубочку в горло. Стало легче дышать.
Утром, когда нянечка пришла посмотреть, жив ли обреченный мальчик, Юра попросил пить. Она тут же ушла и вернулась с врачом. Вынули трубочку, напоили, накормили и перевезли в общую палату. Дело пошло на поправку, и вскоре Юру снова перевели в санаторий.
Там не ожидали его возвращения. Одна из медсестер подарила мальчишке цветные карандаши, оставленные одним из выписавшихся ребят. И мир вдруг изменился. Юра стал создавать на бумаге то, что ему очень хотелось: рисовал какое-то лицо и представлял, что это мамино лицо. Рисовал голубое небо, под ним зеленые елочки и считал, что это его родные места. С тех пор живопись стала сопровождать его всю жизнь, принося радость, утешение и удовлетворение от творческой работы, как живописной, так и научной, порой очень тяжелой и волнительной.
О существовании микробов он узнал еще в пять лет – нянечки туберкулезного санатория досужими разговорами между собой напичкали привязанных к кроватям детей разнообразными знаниями. Когда Юру из Свердловска привезли в Сургут, он казался ребятам, его сверстникам «не от мира сего».
Уже в первый год после двухлетнего лечения в Свердловске, Юра быстро освоился с окружающей обстановкой. Правда, вначале боялся собак и кошек, ибо от них можно было заразиться – так внушили нянечки в больнице.
Гуляя однажды с бабушкой Матреной Васильевной по улице Республики, увидел, как один из пацанов гладил собаку и целовал ее в морду. Юра закричал: «Мальчик, мальчик! Не трогай собаку! Ты можешь заразиться глистами и микробами!». Мальчишка открыл рот и не закрывал его пока смотрел на предупреждающего.
Рассказывая об этом случае дома, бабушка сделала заключение: быть внуку профессором!
Юрий выполнил наказ бабушки, стал профессором, а в 1996 году перешагнул и этот рубеж - стал членом-корреспондентом Петровской академии наук и искусств.
Юра Конев (крайний справа во втором ряду) среди своих одноклассников. Село Сургут
В 1949 году, похоронив в Сургуте мать и сдав экзамены за 10-й класс, Юрий переехал к сестре Людмиле в Ленинград и поступил в химико-фармацевтический институт. Несмотря на слабое здоровье, он успешно оканчивает высшее учебное заведение, получив диплом с отличием. Длительное общение в школьные годы с прекрасным учителем Аркадием Степановичем Знаменским послужило толчком к размышлению о всеобщих законах природы, о Вселенной, о духовности человека, разбуженной в нем с детства. Поэтому он и выбрал для себя трудный, но захватывающе интересный путь – научно-исследовательскую работу по биологии, поступив в аспирантуру того же института.
Март 1998 года. Юрий Ефимович Конев в очередной раз посетил Сургут
Посвятив свою жизнь медицинской и технической микробиологии, Юрий Ефимович смог решить ряд вопросов, поставленных временем перед этой наукой. Результаты исследований опубликованы более чем в 200 печатных работах, включая 57 авторских свидетельств на изобретение и одну монографию.
Из воспоминаний Юрия Конева: «Особенно я удовлетворен результатами изобретательской работы. Эта часть деятельности захватывающе интересна и результативна. Она овладевает мыслями и на работе, и дома. Она же и трудна для опубликования. К ней, в отличие от обычной научной публикации, предъявляется патентной экспертизой два основных требования: новизна и польза. Мне удалось это совмещать не только благодаря генам сибирского охотника, но и расширению знаний по микробиологии, изучению соответствующих разделов других наук…
Я счастлив, что только в такие широко расставленные «сети» нашему коллективу удалось «поймать» или открыть ряд новых видов микроорганизмов или их вариантов, образующих новые биологически активные вещества: антибиотики, ферменты, ингибиторы ферментов и другие органические вещества, используемые в медицине».
Кому-то может показаться удивительным: как человеку с надломленным здоровьем удавалось выполнять столь большую работу, требующую постоянного физического и нервного напряжения. В свое время Юрий Ефимович пояснял: «У меня были надломлены некоторые кости, но не душа, которая досталась от сильных духом сибирских казаков, от «быстрых разумом» польских ссыльных и сверхвыносливых угров-аборигенов севера.
На своем научном пути мне посчастливилось убедиться в реальности существования Бога, его Божественной частицы ДНК, сделать определенные медицинские препараты, помогающие людям излечиваться от телесных страданий».
Свою книгу «Как мы искали панацею», изданную Петровской Академией наук и искусств, Юрий Конев посвятил памяти своего школьного учителя и наставника Аркадия Степановича Знаменского
© 2015-2024, «Первоисточник». Все права защищены | Политика конфиденциальности | Правила пользования сайтом | XML
При копировании материалов прямая открытая для поисковых систем гиперссылка на сайт обязательна. * Контакты
| X |
1tvv.ru